«Доктор шлягер» - певца и композитора Вячеслава Добрынина  называют так очень давно. На его счету более тысячи песен – веселых, грустных, серьезных, шутливых. И многие из них пользуются популярностью уже несколько десятилетий подряд. 

- Вячеслав, кто вас так прозвал – «Доктор шлягер»? 

- Журналисты. В 1987 году в одном журнале была опубликована статья обо мне под названием «Доктор шлягер». Ее автор писала, что музыка Добрынина веселит, заставляет людей испытывать положительные эмоции, помогает им... Стало быть, делала она вывод, тот, кто такую музыку сочиняет, - доктор шлягерных наук. Она также, помню, спросила меня, как создать шлягер? Ну, я и ответил, мол, надо взять колбочку, поджечь огонь вдохновения и - польется музыка… 

- Как просто! А если серьезно? 

- Понятия не имею. Знал бы точно, издал бы книгу «Как делается шлягер». Ну, или хит, как сейчас модно говорить. На самом деле, все интуитивно. Как говорится, на уровне подсознания. Просто когда пишешь, надо чувствовать, что людям может понравиться. Лучший критерий здесь – мурашки. Если, создавая музыку, они бегут по твоей коже, значит, что-то получается. (Смеется) Ведь песни хочется писать такие, чтобы люди их помнили, любили, чтобы эти песни становились их друзьями. 

- Откуда в вас это увлечение музыкой? 

- Вообще я окончил музыкальное училище по классу народных инструментов. Играть умею на баяне, домре, немножко на балалайке, а также на аккордеоне и фортепиано. Но по-настоящему музыкой увлекся, конечно, когда подростком впервые узнал о существовании «Битлз». Они реально перевернули всю мою жизнь, ни на минуту не давали покоя - с самого первого дня, как только я услышал по домашнему радиоприемнику их композицию «Love Me Do». Песни из репертуара группы я не просто выучивал наизусть, я буквально по кирпичику разбирал их музыкальное строение, пытаясь понять, за счет каких вокальных, музыкальных приемов достигается такой эффект, когда чуть ли не каждая песня ливерпульской четверки становится откровением. 

- В Ливерпуле, к слову, бывали? 

- Ни разу, как вообще в Англии. Просто никогда не хотелось простаивать в унизительных очередях за их визой и гадать: дадут ее или нет? Но, поверьте, о родине «Битлз» я знаю больше, чем те, кто там живет! Увлекшись в школе их творчеством, я быстро нашел ребят, умеющих играть на разных инструментах, и собрал свою первую группу. Мы ничего не исполняли на русском, все только на английском языке. Кроме «Битлз» пели еще «Роллингов», «Бич Бойз», «Манкиз» и песни Джонни Холлидея. Откровенно говоря, нам, парням, до которых начала доходить западная музыка, тогда нечего было петь. Кругом - на радио и телевидении - звучали лишь песни таких уважаемых артистов, как Марк Бернес, Клавдия Шульженко, Майя Кристалинская… Но в них, с нашей точки зрения, не было той остроты, энергетики и драйва, которые так нужны были нам, молодым. Играли, кстати, мы не только на всяких культурно-массовых мероприятиях в школе, нас еще и приглашали – на свадьбы, разные вечера и так далее. То есть мы даже зарабатывали деньги. Помню, в классе десятом-одиннадцатом за два выступления я смог купить себе потрясающе красивые английские ботинки марки «Лотус», которые стоили невероятно дорого - 180 рублей. 

- Тем не менее, окончив школу, музыкантом становиться вы не собирались, верно? 

- Верно. Мама мне постоянно говорила, что я должен стать ученым. Понимаете, я окончил знаменитую московскую школу №5, где учились дети академиков. Эта школа находилась как раз во дворе дома на Ленинском проспекте, где все они жили. Мы же с мамой жили в доме по соседству, поэтому я и учился в той школе. От фамилий моих одноклассников до сих пор дух захватывает. У Лены Топчиевой отец был выдающимся ученым-химиком, Даша Христианович - дочь крупнейшего ученого в области механики, не говоря уже об Игоре Ландау, сыне лауреата Нобелевской премии! Кстати, Игорь был самым одаренным, учился блестяще, особенно по математике. 

Сам я тоже учился неплохо. Однако к точным наукам склонности не имел. Любил литературу, русский язык, историю. Кроме того, был очень активным – играл в баскетбол, создал музыкальную группу… Как бы то ни было, после окончания школы я поступил на географический факультет МГУ. Однако вскоре понял, что это не мое. Неудивительно, что спустя какое-то время я перевелся на исторический факультет, который благополучно закончил в 1970 году, получив специальность искусствоведа. Кстати, несколько месяцев я проработал в качестве экскурсовода в Третьяковской галерее и в музее имени Пушкина. Верьте моему слову: окажись мы сейчас хоть в Лувре, я без проблем провел бы там экскурсию! Словом, было время, я не знал, что же, в конце концов, выбрать своей профессией – искусствоведение или музыку? Однако в итоге чаша весов склонилась в сторону музыки. Ведь еще студентом МГУ я попал сначала в именитую по московским меркам группу «Гулливер», а затем стал участником-гитаристом чрезвычайно популярной среди молодежи группы «Орфей». Группа наша была признанным лидером в исполнении песен «Битлз». Меня даже часто сравнивали – по внешним данным, разумеется – то с Ленноном, то с Маккартни. Ко всему прочему, были две песни, так называемые «коронки», которые у меня получались особенно хорошо – «Girl» и «Ticket To Ride». Во всяком случае, Сашка Градский, который часто приходил к нам на репетиции, говорил, что я был самым известным Джоном Ленноном в Москве! Градский, к слову, хотел выступать с нами, но мы его не брали, потому, что Сашка так громко пел, что ему не нужны были даже микрофоны. Мы же без них не обходились. К сожалению, группа постепенно распалась. Но у меня на тот момент уже была, скажем так, локальная известность. Поэтому я оказался у Юрия Маликова в «Москонцерте», потом в группе «Самоцветы»… Все это время я потихоньку сам сочинял музыку, а в 1972 году судьба свела меня с Леонидом Дербеневым. Мы написали с ним песню «На земле живет любовь», которую исполнила известная группа «Веселые ребята». Так началось наше сотрудничество. В итоге мы создали вместе немало популярных песен. Дербенев относился ко мне как к сыну. 

- Добрынин – это ведь ваш псевдоним? 

- На самом деле это фамилия родственников. Долгое время я носил фамилию мамы – Антонов. Поменял же ее, когда стал часто выступать, то есть становиться популярным. (Улыбается) Ведь на отечественной сцене в то время уже вовсю блистал Юрий Антонов. Зачем же нам два Антоновых? Добрыниных же на эстраде не было. Вот я и подумал: почему бы мне не взять эту фамилию? 

- Ну, а как вы решили начать сольную карьеру? 

- Случайно. Я к ней, по крайней мере, не стремился. Хотя поветрие началось, когда композиторы сами стали исполняли свои песни. Это и Юра Антонов, и Володя Мигуля, и Витя Резников, и Женя Мартынов.  Получилось так, что в один прекрасный день я случайно записал песню «Спасатель» - «Ах, друзья, мои друзья, как вы там живете-можете…», которую должен был исполнить Миша Боярский. К тому времени он уже спел не одну мою песню – «Большая медведица», «В нашем дворе», «Вот и расстались», «Рыжий конь»… Но на ту запись Боярский прилететь не смог из-за нелетной погоды. Он в тот момент находился на съемках в Одессе. К сожалению, ждать Мишу мы никак не могли даже сутки: на студии все было расписано четко и строго. Тогда все чуть ли не в один голос стали мне говорить: «Слав, ты же автор, давай, спой сам!». Я отвечаю: «Да вы что? Я же грассирую, букву «р» не так произношу. У нас это не принято. Считается нонсенсом!» Но ребята меня уговорили. В результате мы сняли клип, его показали по ТВ в популярной программе «Шире круг». Тогда, кстати, я носил бороду, а на нашей эстраде бородатых в то время не было. То есть меня сразу заметила вся страна (смеется), и меня начали после этого приглашать. На телевидение редактору приходили мешки писем с текстами, какой, мол, Вячеслав Добрынин замечательный, как здорово поет свои песни - лучше, чем все остальные. Ну, и пошло-поехало. Потом появился «Синий туман», «Бабушки-старушки» и, наконец, «Не сыпь мне соль на рану». После этого я собирал стадионы. 

- Вячеслав, признайтесь: желание уехать за границу вас когда-нибудь посещало? 

- Никогда! Для меня это закрытая тема. Я патриот. Несмотря на то, что всегда интересовался западной музыкой и слушал радиоголоса. Кстати, впервые за рубеж, в ГДР, я выехал в середине 80-х – выступал там перед группой советских войск. В 90-х уже посетил и Канаду, и США… 

- В Штатах часто бываете? У вас ведь там живет дочь? 

- Да, но Катя с семьей приезжает ко мне куда чаще. Я же в Америке не был уже лет десять. Видимся, впрочем, мы постоянно: общаемся по скайпу. Иногда встречаемся на «нейтральных территориях», где-то посередине между США и Россией - то во Франции, то в Греции, то в Эмиратах. Дочь закончила ВГИК, училась у Алексея Баталова. Но, влюбившись в американца, быстро уехала в Штаты. Катя полностью посвятила себя семье. У них с Шейном двое детей и, по-моему, они не собираются на этом останавливаться. Вообще Катя очень похожа на свою бабушку, мою маму. Такая же тигрица, для которой самое главное – это достойно воспитать своих детей. 

Беседовал Серго Кухианидзе Фото: пресс-служба «Радио Шансон»