28 января Владиславу Медянику исполняется 57 лет. Корреспондент сайта «Радио Шансон» встретился с именинником, чтобы поговорить о жизни и творчестве.

— Владислав Васильевич, вы любите отмечать свой день рождения?  

— В детстве любил, но когда тебе исполняется пятьдесят семь, радоваться особо нечему. К тому же день рождения — это всегда работа. Дело в том, что я отмечаю его два дня: сначала со своими друзьями и близкими, а потом со зрителями. Мне хочется, чтобы всем было хорошо, и лишь когда праздник заканчивается, я могу вздохнуть и наконец-то расслабиться.  

— Какой подарок запомнился вам больше всего?  

— Бывает так, что я получаю подарок, но не знаю, от кого он. Так произошло с этими часами (показывает — Прим. ред.). На первый взгляд, вполне обычные, правда? Но однажды я приехал в салон, чтобы поменять ремешок, и выяснилось, что они стоят 60 тысяч долларов! Я стал гадать, кто же мог такое подарить. Оказалось, это был один известный авторитет. 

— Расскажите, как вы стали артистом?  

— Признаюсь честно: в детстве я музыку не любил. После окончания музыкальной школы было желание сбросить баян с балкона пятого этажа! А в 14-15 лет я вдруг увлекся The Beatles, Deep Purple, Адриано Челентано, и моя жизнь круто изменилась. Кстати, песни Челентано я как-то раз исполнял, чтобы соблазнить одну девушку. Это было в Одессе, в компании моряков. Соблазнить не удалось, зато я обратил на себя внимание самого Аркадия Северного. Помню, подходит ко мне какой-то мужчина и говорит: «Тебе петь надо, сынок!» Я спрашиваю у ребят: «Кто это?» «Как кто?» А когда я учился в десятом классе, мне предложили выступать в ресторане.  

— Согласились? 

— Конечно. Правда, долгое время приходилось скрывать это от своих родителей. Но они все равно узнали. Никогда не забуду стальной взгляд отца, когда он увидел меня в кабаке. В тот день домой я уже не пошел, боялся. Пришлось снимать квартиру, благо, деньги на это я уже зарабатывал. Так и жил: утром — школа, вечером — ресторан. Потом, конечно, отец меня простил, сказал: «Ну, если тебе нравится этот балаган, бог с тобой». Жаль, что папа не дожил до того времени, когда я стал известным. Он погиб в 1991 году. Мне кажется, отец бы мной  гордился. 

— Помните момент, когда вы стали знаменитым? 

— В то время я уже жил в Америке и владел довольно известным в среде русских эмигрантов рестораном «Северный» — в честь Аркадия Северного. Там же, в ресторане, я продавал свои диски и однажды заметил, что они начали пользоваться бешеным успехом. Плюс ко всему мне начали звонить с предложениями выступать в России. Я не сразу понял, что происходит. 

— В чем же была причина? 

— Как выяснилось, на Родине стала популярна моя пластинка «Калифорния». Что делать? Пошел советоваться с Михаилом Гулько, который пел в русском ресторане «Арбат». «Соглашайся, — сказал он. — Я ведь тоже мотаюсь туда-сюда. Только будь осторожен, если кто-нибудь в поезде спросит, куда едешь, называй город, а сам выходи на станцию раньше». Вот такой хитрый!  

— И куда вы поехали? 

— Первым городом, где я дал концерт, была Ялта. Посмотрел, с какими почестями меня принимают, и решил приезжать в Россию чаще. А потом и вовсе вернулся. 

— Почему? 

— Потому что наш слушатель именно здесь. А кому мы нужны в Америке? Взять Вилли Токарева. Я помню, как его встречали в Красноярке. Концерты семь дней подряд! Аншлаги, цветы, охрана, лимузин. Вилли Ивановича возят на «Чайке» обкома партии! В Штатах все гораздо скромнее. 

— Как у вас появилась идея написать альбом на стихи Вячеслава Иванькова?  

— Дело в том, что я дружу с его сыном Геннадием. Как-то раз он показал мне стихи отца, и я был ошеломлен. Казалось бы, криминальный авторитет, крестный отец русской мафии... Как Вячеслав Кириллович мог писать такие пронзительные вещи? Но у него была душа поэта! Кстати, Иванькова я знал лично. Он был очень спокойным и интеллигентным человеком. Говорил тихо, но внятно. Однажды, когда меня чуть не застрелили, именно Япончик «разрулил» ситуацию. Он сказал тогда поистине гениальную фразу: «Музыкантов обижать нельзя!»  

— О чем его стихи? 

— В основном, о семье. Вячеслав Кириллович писал всю свою жизнь, но никогда не издавался. Если все будет хорошо, пластинка на его стихи выйдет 2 января 2015 года, когда Япончику могло бы исполниться 75 лет. Она будет называться «Об истине». Конечно, можно было бы выпустить ее и быстрее, но не хочется торопиться. Мне важно, чтобы каждая песня стала маленьким шедевром.  

— Владислав Васильевич, вы успешный человек, но в ваших песнях очень много грусти. Откуда она? 

— Знаешь, я бы никому не пожелал испытать то, что испытал я. Я видел в этой жизни все — и предательство, и горе, знаю, что такое голод и боль. В молодости я попал под поезд и после этого целый год был прикован к постели. Я мог бы продолжать очень долго, но тяжело вспоминать. Так что ореол успешности — только видимость (закуривает — Прим. ред.). Отсюда и эта грусть… Даже не грусть, а усталость. Слава богу, у меня есть одно хорошее качество — воля к жизни. Именно она спасала меня в самые тяжелые моменты. Кстати, моя дочь такая же. Катя — успешная теннисистка, всего добилась сама. К сожалению, мы редко видимся, она живет в Америке и прилетает ко мне только на каникулы. 

— А друзья у вас есть?  

— Друг — это тот, кто в любое время подставит плечо или посреди ночи примчится на выручку. Дружба — это моральная ответственность и искренние обязательства между людьми. Это слишком глубоко. У меня есть товарищи, есть те, с кем мне приятно общаться, есть слушатели. Вчера в мой ресторан «Соло» приехали гости из Новосибирска и рассказали такую историю. Лет десять назад там хоронили какого-то авторитетного человека. Была пышная церемония, духовой оркестр… Так вот этот оркестр шел по кладбищу и играл «Вьюжится от холода ночь»! Видимо, усопший так любил мое творчество, что завещал похоронить себя под эту композицию. Когда я это услышал, был очень тронут.  

— Ваши песни действительно трогают…  

— Это потому, что я очень аккуратно отбираю материал. Какие у меня главные песни? «Мы волки», «Судьба-судьбинушка», «От сумы да от тюрьмы». В каждой из них есть какая-то история. Почему песню «Ханыга» слушают уже 20 лет?  Дело было в сентябре, ночевал я на дворе, ? Лежа на фанерочке. ? И не то, чтоб много пил, и не то, чтоб зло копил, ? Мне хотелось к Верочке (поет — Прим. ред.)  Потому что у всех мужиков так бывает! Нагуляешься, нашкодишь, а потом сидишь и думаешь: «К Верочке хочу». 

— Правда, что вы берете на работу в свой ресторан людей, которые оказались в сложной жизненной ситуации? Например, только что освободившихся? 

— Это действительно так, но, как правило, они не ценят добро и снова берутся за старое. А бывает, приходит человек, начинает мне рассказывать о своей непростой судьбе, но по глазам вижу, что он лукавит. В таких случаях я приглашаю его за стол и говорю: «Денег не дам, но садись поешь». Мне кажется, так должен поступать каждый. Подать кусок хлеба голодному, отдать рубаху голому — это по-христиански.  

— Скажите, о чем вы мечтаете, чего вам не хватает?  

— Тишины. Даже если я улетаю в теплые края, уже через пять дней начинаю думать о работе. В итоге бросаю все, меняю билеты и возвращаюсь домой. Разве это правильно? Я мечтаю наконец-то успокоиться и научиться жить в свое удовольствие. 

Беседовала Яна Бобылкина 

Фото: пресс-служба Владислава Медяника, пресс-служба «Радио Шансон»