Интервью. Эксклюзив Радио Шансон

Владислав Медяник

Один из главных русских шансонье Владислав Медяник не часто балует поклонников большими концертами. Но к своему 60-летию подготовит шоу в Кремле. Этой новостью музыкант поделился с нами во время программы «Живая струна». А также рассказал, какой совет дал Стасу Михайлову, о чём мечтает за салатом «Цезарь» и чем страшна причёска «полубокс».

Владислав, вы же не только певец, но и продюсер. Расскажите о ваших проектах.

Был у меня проект Black Джек. Но Black Джек немножко постарел,  женился на москвичке и занимается сейчас фармацевтическим бизнесом. Сейчас хочу найти чёрного парня, такого же живого. Они же все живые – и танцуют, и поют. И пусть пропагандируют наш русский шансон, только как и в прошлом проекте, американизированный немножко, с добавлением сегодняшнего понимания в музыкальном смысле. Потом была у меня девчачья группа «Таганка», тоже я сейчас собираю новый коллектив.

Знаем, что вы в своё время даже Стаса Михайлова надоумили петь так, как он сейчас поёт. И если бы этого не произошло, может, и не состоялся бы этот артист.

Нет-нет. Я его надоумил не петь так, как уже пел Григорий Лепс. Стас приехал из Сочи и начал петь у меня в студии. Я прикрыл глаза и слышу Лепса. Я тогда и сказал короткую фразу: «Если хочешь чего-то добиться, то ты не должен так петь. Лепс уже есть». Стасу хватило и мудрости, и профессионализма, чтобы это осознать. Когда через месяц он приехал в студию, я не услышал ни нотки Лепса – уже слышал Стаса Михайлова.

А в вашей творческой жизни что происходит после юбилея?

Я закончил и сейчас выпускаю новый альбом, который называется «Душа». Кроме того, начинаю проект с новым в нашем музыкальном мире человеком – Сергеем Протесом. Он автор совершенно разных направлений, пишет так, как будто ему небо диктует. У меня в студии мы будем по стилистике и песне выбирать исполнителей, отдавать этот материал и радовать наших слушателей.

Расскажите о какой-нибудь песне с альбома «Душа»

Там есть романс под названием «Заедьте к маме». Моя мама шесть лет назад ушла из жизни в возрасте 86 лет. Я познакомился, подружился с одним человеком – Андреем Петровичем Ларионовым. Он генерал-лейтенант,  боевой генерал, воевал практически во всех горячих точках и писал стихи, и продолжает писать. И однажды он подарил мне книгу, я её полистал и наткнулся на стихотворение, которое мне пришлось по настроению. Там каждое слово – упрёк мне, что я мало и внимания, и времени уделял маме. Всё же бегом! Прибегу с полными пакетами продуктов из магазина, брошу – на всё пять минут. А ей хочется поговорить: «Посиди, сынок…»

Владислав, вы начинали в хоровой студии Красноярского краевого хора, куда вас практически за руку привёл отец, офицер Госбезопасности. Были вы и солистом хора, и дипломатом республиканского конкурса пионерской песни. И вдруг – длинные волосы, «битлы» и прочее. Как отец на это отреагировал?

А что ему было делать? Один раз он отреагировал так: силой своего влияния привёз меня в парикмахерскую, где меня подстригли под полубокс. А для меня это был ужас и позор. Учился я тогда в девятом классе, все ходили с такими длинными волосами, и я такой же. И вот я захожу в класс, с агрессией, думаю: первого, кто что-нибудь скажет, буду бить больно.

Однако именно папа настоял, чтобы вы пели в хоре. Правда, что у вас не было слуха, и вы во время каких-то партий молчали, просто открывая рот?

Я тогда маленький совсем был, лет 8. Я и не умел, и не хотел петь. Я хотел футбол гонять, в хоккей с мячом. Красноярский краевой хор был престижным, под эгидой газеты «Пионерская правда». Все отцы города обязательно своих детей туда старались определить. Вот он и пришёл со мной, а я, во-первых, сам не хочу, во-вторых, не умею. Но его рекомендация решила мою судьбу и мою профессию. Потом баян дали мне в руки, я на баяне начал учиться. Затем – на трубе…

У вас не было слуха, но вы занимались с преподавателем усердно, и слух появился. Как этому можно научиться?

Когда я голосил, наш художественный руководитель Николай Николаевич меня аккуратненько уводил к краешку и говорил: «Тихо, тсс…» И я, видимо, прислушался. Месяцами, годами… А потом пришёл интерес, я уже с удовольствием этим занимался. Тогда как раз появилась эта «битломания». Мы были подростками – 13-14 лет. Я уже пел «Oh! Darling». Пел её в родной тональности,  насколько у меня голос был высокий… И сам себе на рояле – ты-ты-ты-ты-ты-ты… эта модуляция и пошел в родной туннель. Потом случилась подростковая мутация голоса, и осталось то, что вы слышите.

В детстве вы для души играли на трубе. А сейчас? Существует у вас какая-то забава для души?

Для души я участвую в создании песни, аранжировок для музыкантов, певцов. Сейчас, например, я занимаюсь проектом для одной очень красивой и яркой женщины Лалы. Она полжизни в Израиле прожила, в Грузии. Она – такой замес еврейской и грузинской кровей. Очень хорошая певица. Сейчас она живёт в Москве, и мы с ней в моей студии творим. Сам я уже ни на чём не играю. То, что когда-то играл на трубе, я же забыл, на пианино, на гитаре,  на бас-гитаре – то же самое…Только за пультом и то – по пальцам человека,  который за пультом сидит. Я – лишь ушами своими.

Вопрос от слушателей. Как вы считаете, что надо сделать, чтобы песни «Шансона» чаще звучали с экрана телевизора? Ведь «Шансон» – это самые душевные песни, их любит огромное число слушателей.

Я бы тоже этого хотел. Если б знал, что сделать, я был бы в первых рядах,  потому что, наверное, политику в СМИ рулят другие люди, которые, возможно, равнодушны к русской душевной песне. Однако если бы мне лет 20 назад кто-нибудь сказал, что фестиваль «Шансона» будет проходить в Кремле, то этот человек получил бы срок или отправился бы в больничку.

Ещё вопрос от наших слушателей. Откуда черпаете темы песен?

Я черпаю музыку на стихи гениальных авторов. Мне бог не дал писать стихи, но дал немножко их корректировать. Была у меня история с Михаилом Исаевичем Таничем. Я жил тогда в Америке, а он первый раз прилетел туда с «Лесоповалом». Мы с ним проговорили целый день, обедали у меня в ресторане на Брайтоне. И на следующий день он мне позвонил: «Слушай, приезжай ко мне в гостиницу. По-моему, у меня что-то из нашего разговора  написалось». Он тогда написал «Маленький русский остров». И когда я начал работать над музыкой, некоторые слова и термины, которые были немножко неправильными с позиции жителя Брайтона и в этом эмигрантском кругу, я изменил. Звоню такой наглый: я даже с ним не советовался, сделал, записал и уже готовую песню выслал. Он прослушал и говорит: «Да, хорошо получилось. Но я не разрешаю в моих текстах делать какие-то изменения». А меня заранее предупредили, сказали: «Он тебя будет рвать, как Тузик грелку». А он послушал мои объяснения и сказал, мол, ладно. Мне было приятно.

Чему вас научил «американский» период? И почему, поняв, что ресторанный бизнес – всё-таки не для вас, вы вернулись в Россию и опять в это «вляпались»?

Но сейчас опять я буду из него выходить и всё отдавать в управление. Буду творчеством заниматься,  потому что времени остаётся всё меньше. Так что я лучше буду заниматься творчеством,  чем рестораторством.

А что вы едите дома?

Ой, дома я только завтракаю. В основном, по ресторанам…

И о чём мечтает Владислав Медяник, когда смотрит на салат «Цезарь» в своём же заведении?

Ни о чём. Я мечтаю о какой-нибудь картошке в мундире, тюльке малосольной с репчатым луком… А когда не в ресторане, люблю в бане париться. У меня есть друг Евгений, у него компания, которая делает бани,  срубы из вологодского бревна. У них своё производство. Сначала рубят в лесу, потом обрабатывают… И вот он поставил мне такую баню, что я просто хочу там жить.

В своё время первый альбом вы записали в домашних условиях благодаря русской смекалке. Каким образом это можно сделать? Какие качества должны помочь?

Был четырёхканальный кассетный магнитофон. Мы там что-то записали – свели на два канала. Потом переписали на третий, с третьего опять переписали. Над каждой песней так сидели сутками со своей смекалкой. Знаете, как Жванецкий говорил: «Кто-то ловит рыбу, кто-то ловит дичь, кто-то ищет грибы. Этот ищет деньги и находит дичь, грибы и рыбу».

Ответьте на последний вопрос. Вы будете делать юбилейный концерт в этом году?

Да. Во второй половине ноября в Кремле. 60 лет – это всё-таки 60 лет, и надо хоть у соседа занять, но громко так «жахнуть»!