Он – Павел Первый и Малюта Скуратов, он – Никита Хрущёв и Владимир Ленин. Он сыграл капитана, монаха, нациста, профессора, солдата, киллера, поэта и даже младенца. Но знаковой для него стала роль брата… Виктор Сухоруков рассказал «Радио Шансон», как родился фильм «Брат», почему отказывается от работы в США и что для него самое сложное в исторических ролях.

Виктор Иванович! Оказывается, вы при жизни забронзовели. Правда, что открыли вам памятник на родине, в Орехове-Зуеве.

Да, стоит на улице Ленина городская скульптура: Сухоруков – весь в бронзе, в натуральную величину, сидит на скамейке. И все садятся, выпивают со мной, фотографируются. А зимой – у меня даже фотографии есть – шапочку с шарфиком надевают, говорят: «Витя наш замёрзнуть может!»

Это потому что вы почётный гражданин Орехова-Зуева?

Игорь Николаевич Беркаусов, крупнейший предприниматель нашего города, патриот, земляк, как-то позвонил: «Хочу тебя увековечить! Народ тебя любит, ты гордишься нашим городом, его славишь!» А как его не славить? Орехово-Зуево – город Московской области, это пограничный город между Московской и Владимирской губерниями, на сотом километре, уникальный город. Я его дитя. Теперь там ещё и в бронзе. Там, кстати, рыночек недалеко, и две женщины стоят:

– Вот колбаски купила!

– А куда ходила?

– Да к Сухорукову!

А вы ведь в Орехово-Зуевском театре работали.

Я не работал, я там начинал, я там зачинался. 23 января моему народному театру, где я начинал ребёнком в 9 лет, исполнилось 60 лет. Меня звали праздновать, звали поучаствовать в постановке, но у меня спектакль в этот день в театре им. Моссовета, а так бы я приехал. И тем не менее я шлю всем орехово-зуевцам привет!

А учились вы в московском ГИТИСе и после отправились в Ленинград, в Театр комедии им. Акимова. Это из-за большой любви к Петербургу?

Это по зову Петра Наумовича Фоменко, который к тому моменту был назначен главным режиссёром. Он меня увидел и телеграммой позвал на главную роль 70-летнего старика. Вот сейчас вы говорите: «Как вы хорошо выглядите!», а в 25 лет я играл 70-летнего старика в спектакле «Добро, ладно, хорошо»! Я не знаю, как сегодня мыслят молодые артисты, которые выходят из студенческих стен, а тогда мы мчались за режиссёром, за театром, за ролью, а не за карьерой, не за местом, где находится этот театр – в столице или нет, было без разницы. И вот так получилось, что я с Сергеем Кузнецовым, моим однокурсником – манатки на плечо и помчались в Ленинград, где я до этого никогда и не был. Вот и задержался на четверть века…

… и сменили там три или четыре театра. А в итоге снялись в фильме, который стал – не знаю, на радость вам или на горе – вашей визитной карточкой для целого поколения.

Да разве это плохо? У меня это случилось, хотя было опасение… Я даже придумал такое выражение – «синдром Ихтиандра», т.е. синдром одной роли. Я этого испугался в своё время, а сегодня нет, я сегодня горжусь. Потому что после «Брата» и «Брата 2», у меня были и роль Павел Первый, и фильм «Остров», и целая обойма фильмов у Станислава Говорухина, например, «Не хлебом единым», «Пассажирка». В общем, мне есть чем похвалиться. Сегодня, когда я уже успокоился, стал опять весь обмосковский, и у меня всё складывается удачно и благополучно, я живу очень интересно и востребованно. И вдруг я задумался: «Мама дорогая, как же я Петербург-то обидел!». Потому что когда я оттуда убегал, я сказал: «Питер меня принял, но не полюбил, а без любви так тяжело жить, тем более долго». И я убежал, были для этого причины. Москва меня приняла, как родная, как будто я здесь и был. А возвращался я, словно домой, в эту Москву. И сегодня, конечно, надо признаться, что я – дитя двух городов. И Петербург, конечно, смастерил Витю Сухорукова таковым, что Москве уже оставалось только сделать маникюр.

Мы затронули фильмы «Брат» и «Брат 2», и хочется поговорить о герое нашего времени. Раньше это был, например, Олег Янковский в своих ролях.

А до него Георгий Юматов.

И Сергей Бодров в «Братьях» был абсолютным героем нашего времени.

И был бы, наверное, до сих пор, вместе с Александром Петровым.

И вы настолько с Сергеем отразили весь ужас и великолепие, во всяком случае самобытность того времени, что даже если бы у вас ничего потом не произошло, то не страшно.

Да, благодаря Алексею Балабанову мы зафиксировали лицо времени. И лицо, и образ времени. Я ведь неспроста говорил в своё время, что по первому фильму «Брат» можно изучать 90-е годы. И раз уж мы говорим про Лёшу Балабанова, я советую – а теперь возможность есть – его фильм его «Про уродов и людей», которые пропустили даже многие поклонники Балабанова и благодаря которому появился фильм «Брат». Эта история уникальная. После фильма «Замок» Лёша получает право на поддержку нового фильма. А ему отказали в сценарии фильма «Про уродов и людей». Тогда он сказал: «Фиг с вами, сам заработаю!» и написал сценарий к «Брату». Ещё он не был знаком с Сергеем. Потом он встретится с Сергеем в Сочи на «Кинотавре» и скажет: «Вот он!». Подошёл к нему и сказал: «Серёж, давай сделаем кино!» Он сказал: «Давай!» Вот так и родился фильм «Брат». Не было бы этого отказа артхаусному кино «Про уродов и людей», не было бы необходимость заработать деньги на этот фильм, возможно, не снял бы он «Брата. Это ж надо так вычислить! Я не математик и не бухгалтер, но мы после этого в 1998-м году выпускаем «Про уродов и людей», который сегодня ой как актуален, ой как современен, друзья! Там есть персонажи – сиамские близнецы Коля и Толя с одной животворящей системой. Но только один держится и сопротивляется соблазнам и извращениям, а другой, наоборот, поддаётся этим слабостям. И оба понимают, что погибнут. Про нас фильм, про нас... И потом уже появится «Брат 2» на волне, конечно, суперсумасшедей популярности первого фильма.

А вернулись вы в Москву на режиссёра? На роль?

Нет, я просто решил вернуться в Москву, я возвращался поближе к дому. Раньше у меня было такое желание, но не было возможности. Я уже копил деньги на квартиру. И Подмосковье рядом, и Москва уже меня как-то звала. И так сложились обстоятельства внутри Петербурга, что я очень легко перебрался. И тут судьба помогла мне, она меня всё-таки полюбила в какой-то момент, потому что я переехал из Петербурга в Москву незаметно. Как только я ухожу из театра – тут же Меньшиков узнаёт об этом. Он приехал в футбол играть в Питер, и ему сказали: «Сухоруков из театра ушёл!» Тут же он разыскал меня в Орехове-Зуеве, где я щи варил.

Можно сказать, что вы везучий человек?

Можно, сегодня можно. Но немножко запоздалый. Я говорю, что я не то что везучий, я счастливый, чудный человек.

Ну, в каком возрасте вы проснулись знаменитым?

Надеюсь, что в 38 лет, в 1989 году, когда фильм «Бакенбарды» был на волне перестройки. Хотя, конечно, я проснулся знаменитым после «Брата», но моё просыпание было по ложечке, по минутке. У меня не было такого, что меня уронили с кровати, я заорал и весь народ услышал. Нет. Эта слава и известность – они ко мне приходили по ложечке, по чуть-чуть, но в короткое время. На сегодняшний день я настолько чувствую себя благодатно, хорошо, востребованно, любовь народа так обогревает меня и она так плотно меня окружает, что я об одном желаю – поздновато уже всё. Вот бы пораньше! Я бы воспользовался этой любовью!

Если проследить за вашей творческой жизнью, то видно, что у вас хорошая занятость и в репертуарном театре, и в антрепризах, и в кино.

Да, но я это контролирую. Я за этим слежу. Я могу пожертвовать очень интересными вещами...

Как Америкой в своё время?

Трижды уже отказывался от подобных предложений за последние 15 лет. Потому что здесь были обязательства и интересные предложения. Считаю, что ничего не потерял.

У вас столько проектов: на телевидении, в театрах. Так же активно существовал Александр Филиппенко. Но он был человеком, который не приживался ни в одном коллективе, был таким одиночкой. Складывается впечатление, что вы такой же человек: вам постоянно нужно что-то новое, вам тесно в одном коллективе.

Не тесно, но стоять на месте не хочется. Хочется подвижности какой-то, хочется путешествия, потому что профессия наша настолько фантазирующая, настолько сама работа не статична, и хочется куда-то рвануть, рискнуть, поэкспериментировать, поискать, испытаться. Вот испытаться и опробировать самого себя. Хотя я не признаю ни режиссёров, ни актёров, вообще не признаю художников, творцов, которые игнорируют публику. Для меня публика – номер один, для меня публика – царь и бог. Ради публики я всё это сочиняю, трачусь, сжигаю – всё ради публики. Вот такова моя позиция: актёр и зритель, актёр и публика, актёр и люди. Я всё это делаю для зрителей. И мне хочется этой публике не наскучить, и не наскучить не только ей, но и самому себе. Я становлюсь самому себе скучный, поэтому начинаю что-то изобретать, из себя выкаблучивать.

В разных интервью вы трепетно и скрупулёзно – хотя могли бы и «хоботом поводить» – подходите к каждой роли, пусть даже эпизодической, которую вам предлагают. И неважно ни количество кадров, ни количество слов.

Открываю секрет: я ведь не самовыражаюсь, когда подхожу к этому так серьёзно. Я хочу, чтобы режиссёр или продюсер, которые меня пригласили, остались довольны. Вот сейчас закончил сниматься в фильме «Огонь» у Лёши Нужного. Вот он позвал меня на небольшую роль такого потерянного в провинции вертолётчика. Лёша – молодой очень талантливый режиссёр, продюсер – Леонид Верещагин. И, конечно, я очень хотел, чтобы они остались мной довольны. У меня нет ни агентов, ни кастинг-директоров – я такой одинокий путешественник, а кастинг-сообщество этого не любит: как это он никому не принадлежит? И тем не менее, когда мне предлагают какую-то работу, если я берусь, я уже молчу, я инициативы не проявляю, я просто хочу плыть и держать весло, которое даст мне режиссёр или продюсер. Хочется соответствовать, а самое главное, чтобы они остались довольны.

А как обычно происходит: вы какие-то пьесы предлагаете?

Иногда я могу что-то предложить. Поиск происходит и изнутри, и снаружи. На сегодняшний день я ищу историю. Но что удивительно! Если 20 лет назад я искал, и мне предлагали пьесу, я её читал и как бы пристраивал, приглядывал, прикладывал себя к этой роли, то сегодня любопытное явление внутри меня: я сочиняю некие сцены, зарисовки, этюды, инотонации, голос, жесты. Вдруг мне понравился какой-то кусок музыки, или мне понравилась какая-то картинка: куст, дорога, крыльцо, кружка на столе – и я вокруг этого изобретаю какую-то картинку и уже ищу драматургию, чтобы эти картинки туда внедрились. Может быть, это неправильно, но это тоже путь.

Куда вы хотите пригласить слушателей «Радио Шансон»? Что необходимо посмотреть?

Я ушёл из «Тартюфа» в Театре на Малой Бронной, уже год там не служу. А так сердцу моему дорог спектакль Римуса Туминаса «Улыбнись нам, Господи». Конечно, в театре им. Моссовета я продолжаю играть «Царство отца и сына», «Р.Р.Р.», «Встречайте, мы уходим» и «Римская комедия». Они все нарядные, содержательные спектакли. И конечно, в агентстве «Свободная сцена» с уникальной актёрской братией играю «Старшего сына» в спектакле Вампилова, играю я Сарафанова. Ой, когда-то мне говорили: «Не боишься, что тебя будут сравнивать с Леоновым?» А я говорил назло: «Что это вы меня будете сравнивать с Леоновым? Я сыграю лучше!» И потом, если Леонов сыграл, что ж теперь и не играть? Значит, и Гамлета после Смоктуновского играть нельзя. Глупость, конечно! Но в данном случае это та обойма ролей, которая у меня в арсенале. Я ищу, я в пути, я в поисках, я ищу драматургию. Кто на новенького? Кстати, 8 марта буду получать приз Андрея Миронова. В театре его же имени. В честь достоинства или за какие-то заслуги, за прожитую жизнь, за молодость многолетнюю, за одержимость – не знаю. Дадут – возьму с удовольствием. Красивая статуэтка – на фарфоровом заводе заказывать будут. А так, живу интересно, сниматься уже начинаю, запустили наконец многосерийный фильм «Иван Грозный», в котором буду играть Малюту Скуратова.

Тянет вас во времена-то те лютые!

Это не я, это меня тянут. А я сопротивляюсь: «Не сяду на лошадь! Близко не подойду! Не хочу!» А как Скуратов без коня?! Мне говорят: «Не волнуйтесь! Мы сделаем так, что вы к лошади и не подойдёте!» Ну, я с удовольствием, с трепетом готовлюсь к съёмкам в роли Малюты Скуратова, и я его таким сделаю интересным. Буду бороться с общественным мнением, будто он живодёр, сукин сын, гадёныш – посмотрим, что получится. Снимает режиссёр Алексей Андрианов, который делал «Годунова». Я там был Скуратовым в первой серии – и всё, потом пропал. И ещё я очень хорошее получил предложение, не могу пока афишировать. Триллер, такой мощный триллер. В общем, набралось работы! Лишь бы насморка не было. А то так бронхит меня подкосил, разболелся, мама дорогая!.. Даже спектакль пришлось отменить, так стыдно было перед публикой…