В недавно открывшемся в самом центре Москвы караоке-клубе «Шансон» выступил с концертом жизнерадостный балагур и кладезь невероятных историй – так представили его зрителям ведущие – музыкант Валерий Сюткин. Артист не только исполнил полюбившиеся хиты, но также поделился бьюти-секретами, припомнил, что заставило его взять в руки гитару, и признался, каким образом поступил в Кировское музыкальное училище.

Валерий, когда слушаешь ваши песни или читаешь интервью с вами, создаётся впечатление, что вы не просто лёгкий человек, а даже какой-то воздушный. К жизни вы так же легко относитесь?

Лет десять назад я был в Санкт-Петербурге и общался с замечательной женщиной, директором БКЗ «Октябрьский» Эммой Васильевной Лавринович. Она выглядит потрясающе! Мы давно знакомы, и я понимаю, что буквально в следующем году или ещё через год у неё будет такая круглая дата – страшно произносить! Но выглядит она невероятно. Я сделал ей комплимент и спросил: «Эмма Васильевна, как вам это удаётся?» А она указывает мне на женщину: «Видишь, идёт первая красавица Петербурга в прошлом?» Cмотрю: да, идёт чуть помладше её женщина, но красоты в ней я не наблюдаю. Эмма Васильевна прочла эту мысль в моём взгляде: «Да-да, Валерочка, была в прошлом первой красавицей, но со временем у неё характер вышел на лицо». Мне кажется, мы все имеем то лицо, которое заслуживаем. Поэтому не завидовать, быть лёгким и независимым, как я, полезно для здоровья. Очень рекомендую!

В одном из интервью вы признались, что, когда вам было лет 18-20, вы считали многие советские шлягеры песнями для пенсионеров. А теперь сами их исполняете. Как вы думаете, почему эти хиты доходят до нашего разума в 30-40 лет?

Так устроен мир. Как только мы становимся взрослее и мудрее, то начинаем немножко брюзжать. И так устроено человечество: нас забирает в другое измерение, как агентов контрразведки, чтобы мы не мешали молодым людям снова наступать на те же грабли. Поэтому каждая музыка в гармонии со своим возрастом. Музыка, которую мы исполняем с коллективом Light Jazz, – это классика отечественной песни, классика шансона, потому что, на мой взгляд, это именно то, что должно называться шансоном с большой буквы. Все эти великие мелодии Андрея Эшпая, Никиты Богословского, на стихи Михаила Танича, Леонида Дербенёва, Андрея Вознесенского, Евгения Евтушенко. С годами я понял, что хороший вкус – это отражение традиций культуры. И если ты рождён на этой Земле, тогда то, что в детстве на подкорке было записано, сейчас слушаешь и исполняешь с большим удовольствием. Поэтому основу нашего репертуара составляет вот этот золотой фонд. Но и своё мы тоже играем.

А правда, что на концертах вы играете с музыкантами без плейлиста, спонтанно. Тогда каким образом музыканты понимают, что вы хотите сейчас спеть? Может, есть какие-то кодовые слова?

Не без этого. Вот я сейчас начну говорить, а вы постарайтесь угадать, какую песню я хочу исполнить... Дружба – это отражение собственного достоинства на других людях. А в чём прелесть беседы с другом? Это возможность поговорить о себе. Заметили, что во время тоста человек встаёт, и вроде бы должен говорить про юбиляра, а сам всё о себе да о себе? Поэтому мы исполним сейчас великую песню, московскую. В ней весь московский дух. Я её очень люблю. Она стоит на автоответчике моего близкого друга, и в честь него, и в честь друзей, которые пришли сегодня в эту уютную студию караоке-клуба «Шансон» на Тверской 22, звучит мелодия Тихона Хренникова на стихи Михаила Матусовского «Московские окна».

А вы помните от какого музыкального произведения вы испытали сильнейшее потрясение в детстве?

Я могу точно сказать, из-за какой песни я взял в руки гитару. В моей жизни был хоккей, футбол – как у всех. Ничто не предвещало беды. Но начался возраст «играй, гормон», во время которого ты подсознательно начинаешь искать пути для того, чтобы произвести впечатление на противоположный пол. И вот тут, я думаю, рок-н-ролл и сыграл свою роковую роль в моей жизни. Была такая программа «В объективе Америка». Вёл её Валентин Зорин. И вёл в соответствии с идеологической установкой того времени – говорил, как успешно загнивает капиталистический мир. А в качестве заставки к программе зрителям показывали вертолётный пролёт над Гудзоном, а за кадром звучала мелодия. И вот когда я услышал эту мелодию, у меня пробежала мурашка. Я думаю, многие люди скажут, что такая же мурашка у них пробегала, когда «Песняры» исполняли «Беловежскую пущу» или когда Саша Градский брал через октаву ноты в песне «Как молоды мы были». Но тогда это был Can’t Buy My Love в исполнении The Beatles. И я сказал: «Хочу научиться играть на гитаре!» У бабушки была семиструнная гитара. Я купил самоучитель, седьмую струну снял. И первой моей песней, которую я разучил, была вот эта Can’t Buy My Love. И никакие не дворовые. То есть сразу я узнал, что такое барэ с «шестёрочкой».

Бывали ли в вашей жизни такие моменты, когда вместо того, чтобы делать как надо, вы делаете так, как повелевает сердце?

В начале 1980-х годов, когда музыка для меня была cкорее прикладным делом, вдруг случилось, что я стал зарабатывать огромные по тем временам деньги. И мне казалось, что я правильно жизнь выстроил: музыка – это для души, а для жизни – слово «бизнес» тогда не звучало, просто что-то там напридумывали... Но в какой-то момент его величество случай на фестивале в Долгопрудном нам говорит: «Вы нам так понравились, группа «Телефон». У нас есть желание сделать в Кировской филармонии новый молодой коллектив. Образования у вас нет, конечно? Тогда давайте мы вас всех сейчас зачислим в музыкальное училище в Кирове, и пока вы его заочно заканчиваете, у вас будет право на работу. Мы дадим вам путёвку, а вы поедете сначала по Кировской области. Сделаем такой эксперимент». На самом деле, этот путь казался мне тогда не очень умным. Но поскольку мне выпал такой шанс, я рискнул. Семья распалась сразу, потому что заработок уменьшился не в два и не в три раза, а, наверное, раз в десять. Платили нам 5 рублей 50 копеек с концерта, и не давали работать больше, чем 51 концерт в квартал, т.е. выходило примерно 17 выступлений в месяц. Сами понимаете: меньше 100 рублей в месяц зарабатываешь, едешь чёрт знает куда на 54-м месте в плацкартном вагоне, сам загружаешь аппаратуру. Переоделся в артиста, потом снова – в грузчика. Но мы делали своё дело и нарастили какие-то мышцы, чтобы стоически переносить все тяготы и лишения. Меня этим теперь вообще не напугать. И так всё менялось... Первый эфир состоялся спустя лет пять в группе «Зодчие», и только через десять лет, уже в «Браво», пришла какая-то популярность. Вывод: мы больше всего времени тратим на семью и на работу. И вот когда любимое дело будет вашей работой, вы перестанете к нему относиться как к работе. Я сразу выбрал: вот этим хочу заниматься! Мне говорят: денег не будет. И ладно! А потом на каком-то другом витке всё возвращается. Нужно выбирать дорогу и не сворачивать, и тогда всегда к таким людям приходит заслуженный успех. Всегда.

Вы как-то говорили, что на мероприятиях, на которые вас приглашают с коллективом, вы умеете сканировать публику и видите, когда можно петь громче, а когда тише. И именно благодаря этому умнению вы себя и свой стиль назвали тихим рок-н-роллом или тихим джазом. Вы определили для себя жанр, в котором выступаете?

Мне вообще всё равно, в каком жанре музыка: классика, джаз, шансон, рок-н-ролл или харден хеви – мне главное, чтобы это было сыграно интересно и самобытно, потому что вторые копии не хочется слушать. Самые большие артисты не были великими вокалистами, но они все были рассказчиками, в первую очередь. Если ты хочешь что-то рассказать слушателю, то рассказывай! Что ты любуешься своей тесситурой или верхней си третьей октавы? Послушать приятно, но это не оставляет глубокого следа. Я не знаю, как назвать свой стиль, но я люблю тихую музыку – она всегда уместнее. Погромче сделать легко, а вот потише... Даже так устроены уши человека, что если вы будете играть негромко, то через 15 минут даже те, кому казалось, что это очень тихо, будут спокойно слушать. Но громкая музыка – это настоящий бич. Даже если она хорошо сыграна, меня может раздражать. А стилистически я исполнитель классического рок-н-ролла и мелодичной отечественной песни. Наверное, этот стиль был создан в 1950-1960-е годы. Я ему преданно следую, потому что он без синтезатора, без каких-то примесей, в нём главное – люди. Именно класс музыкантов и доверительность вокалиста делает эту музыку вот такой живучей.