Брутальный вид Михаила Шуфутинского совсем не соответствует его сущности. В действительности он невероятно мягкий, обаятельный человек. В беседе — спокоен, очень тактичен и чрезвычайно вежлив. Иногда даже стеснителен! «Поверьте, как только надо рассказывать о себе, мне становится как-то неловко. Я всегда стараюсь тут, скажем так, сбавить тон», — заметил знаменитый певец.
— Михаил Захарович, как вы? Каково состояние вашего духа и тела накануне юбилейного, шестьдесят пятого дня рождения?
— Я спокоен, как слон. Меня окружают хорошие и добрые люди. Все мои близкие, слава Богу, здоровы. Я в состоянии им помогать. Я нужен тем, для кого я пою. Меня любят. Ко мне с уважением относятся мои коллеги. То есть я твердо иду по этой земле. Знаете, я много чего перепробовал в этой жизни и счастлив, что до сих пор занимаюсь любимым делом. И мне за это еще хорошо платят. Словом, я молю Бога, чтобы он, как пел Александр Вертинский, «продлил мои грешные дни…»
— Любопытно, сколько человек вы пригласили на свой праздничный банкет?
— Человек триста как минимум.
— Неужели все они ваши друзья? Или среди них будет немало так называемых «нужных людей»?
— Знаете, иной раз сразу ведь и не поймешь, кто твой друг. Вроде бы знаком с человеком, общаешься с ним и вдруг узнаешь, что он сделал для тебя или просто сказал о тебе нечто такое, что понимаешь, вот это и есть настоящий друг! Что же касается тех, кого я позвал на свой юбилей, скажу так: всем им я хочу доверять. На дне рождения у меня точно не будет так называемых «нужных людей», которых я пригласил лишь потому, что они мне жизненно необходимы. Мол, если я их не позову, в моей жизни что-то изменится. На банкете соберутся люди, которые в той или иной ситуации протянули мне руку поддержки, помощи, доброжелательно ко мне отнеслись — даже если я не считаю их своими близкими друзьями.
—  Вы встречались с предательством?
— Не так часто, но встречался. Было, конечно, всякий раз и больно, и обидно. Самому, понимаю, делать такого нельзя никогда. Ни при каких обстоятельствах: предательства, уверен, не может оправдать ничто.
— Что вы больше всего цените в мужчинах?
— Чистоплотность.
— А в женщинах?
— Тоже чистоплотность. Говоря о чистоплотности мужчин и женщин, я имею в виду , разумеется, не только чистоту рук и тела, опрятность, а прежде всего — порядочность, честность, искренность…
— На сцене вокруг вас всегда много красивых женщин — танцовщиц, бэк-вокалисток… жена не ревнует?
— С Ритой мы вместе сорок два года. Такие вещи, как ревность, в наших отношениях уже давно не играют никакой роли. Кстати, некоторые считают, что девушек-танцовщиц я меняю, как перчатки. Это неправда. Среди них, например, есть такие,  которые работают со мной более десяти лет. Я вообще трудно расстаюсь с людьми. Делаю это лишь в самом крайнем случае, когда терпеть что-то становится уж совсем невыносимо.
— Если в чем-то не правы, извинитесь?
— Непременно. Я не боюсь извиниться.
— Какое слово вы произносите чаще: «да» или «нет»?
— «Да». Мне вообще не нравится  произносить слово «нет». Добавлю: «люблю» я тоже говорю чаще, чем «не люблю». Видите ли, я оптимист. Моя цель — нести позитив. Представьте, в августе 1991 года, когда в Москве случился путч и все не на шутку испугались возврата к прошлому, я ни на секунду не усомнился в том, что как раз теперь-то все будет в порядке. И всем говорил об этом!
— Вы знакомы с Михаилом Горбачевым, встречались с Борисом Ельциным?
— Встречался. Но не так, как с Путиным. С Владимиром Владимировичем на разных мероприятиях, правительственных концертах я встречался куда чаще. Однажды, сидя с ним за одним столом, я сказал: «Я и представить себе не мог, что когда-то окажусь рядом с Президентом России, и поэтому, если бы мне было позволено, я бы произнес тост в вашу честь». Знаете, что ответил мне Владимир Владимирович? Он сказал: «А я хочу поднять тост за твоего младшего сына, который, оказавшись в Америке, пошел служить своей стране, защищать свою родину!». Да, Антон приехал с нами в Штаты крошечным ребенком, вырос, фактически, уже там, а затем служил в спецназе США…
— А вы знаете, какие ваши песни особенно нравятся Путину?
— Конечно, знаю. Он любит, например, композицию «Душа болит». Но это грустная песня, исполнять ее не всегда возможно. На правительственных мероприятиях существует строгий протокол, которого нужно придерживаться. Владимиру Владимировичу также нравятся мои песни «Марджанджа», «Пальма де Майорка»… Однажды он даже помог мне исполнить «Пальму». Находясь на сцене, в какой-то момент я от волнения вдруг забыл слова! Наверное, можно было как-то выкрутиться, но я во время звучания музыки честно сказал: «Извините, слова песни напрочь вылетели из моей головы!». И вдруг Путин встает и начинает аплодировать. Он  понял, что я пою живьем. Было приятно, и я вмиг вспомнил слова и продолжил свое выступление.
— Удивительная история! В советское время из-за бороды вам, кажется, не разрешали выступать на телевидении, а сегодня вы поете в Кремле! Кстати, на вашем официальном сайте я пересмотрел все фотографии, и на каждой вы с бородой. С каких пор вы ее носите?
— Лет с 26-27. Может, даже раньше. Сейчас точно не вспомню. Я работал в ту пору в Магадане, когда однажды меня пригласили на Камчатку. По тем временам это был закрытый край. Чтобы там оказаться, надо было получить специальное разрешение — особую печать в паспорте. На это уходило не менее месяца. А лететь нужно было срочно. Поэтому друзья быстренько прислали мне в Магадан паспорт другого музыканта, у которого такое разрешение было. Он был похож на меня, но, правда, носил  бороду. Так я не брился больше месяца... Потом, благодаря связям, в мой паспорт, конечно, поставили нужную печать, все закончилось благополучно. А борода с тех пор стала, таким образом, не только частью моего образа, но и моей жизни.
— Вы  боитесь чего-нибудь?
— Много чего боюсь. Боюсь потерять близких мне людей, оказаться ненужным, смерти боюсь… Понятно, что она неизбежна. Но подсознательно я ее боюсь. Мне очень нравиться жить!
— Есть ли у вас какое-то хобби?
— Вообще я не придаю большого значения вещам. Оказавшись в Америке, одно время собирал оригинальные бутылки — в виде фигурки Элвиса Пресли, спортивных авто… Потом это увлечение угасло. Пока курил, любил красивые пепельницы, портсигары, но семь лет назад  от этой привычки избавился. Надеюсь, навсегда. Потому что до этого я несколько раз пытался бросить курить.
— Михаил Захарович, что значит для вас петь?
— Это — возможность высказаться. Самое главное здесь — песню, которую я пою в трехтысячный раз, потому, что все ее очень любят, исполнить так, как в первый. Не устать от нее. В противном случае люди непременно почувствуют фальшь и сразу отвернутся от меня. А я очень боюсь подвести зрителя. Поэтому каждый раз, когда выхожу на сцену, я делаю все возможное и невозможное, чтобы петь с тем же чувством, которое так нравится публике. 

Автор: Серго Кухианидзе, специальный корреспондент портала radioshanson.fm 

Фото: пресс-служба Михаила Шуфутинского и пресс-служба «Радио Шансон»