Корреспондент портала radioshanson.fm встретился и побеседовал с Александром Розенбаумом после концерта, который он дал в рамках фестиваля «Бархатный Шансон». 

— Александр Яковлевич, первый вопрос разрешите задать вам как врачу. Я недавно прочитала в серьезном медицинском журнале, что у человека после 50-ти лет каждый год отмирает по 5 граммов мозга. Но если сравнивать вашу лирику — раннюю и теперешнюю — создается ощущение, что идет обратный процесс. Вы стали писать глубже, сильней, эмоциональней. Как медицина объясняет этот феномен? 

— Ну, не знаю… Во-первых, наверное, Господь там что-то придумывает. Во-вторых, генетика. В-третьих, тренировка, практика, работа. В-четвертых, ответственность за свое дело. В-пятых, возраст — если человек не дебил, то в 62 года он будет говорить глубже и проникновенней, чем в 28. В этом возрасте ты в свалку уже не лезешь, ты ее видишь сверху и стараешься, если выражаться в медицинских терминах, заниматься профилактикой больше, нежели хирургией. 

— Когда вы даете рекомендации молодым шансонье, часто говорите, что нужно больше читать, работать над собой… 

— Да и не только им! А вообще я никого не учу, просто прошу: «Читайте больше!» Человек, который не читает, не может писать. 

— А вы чем обычно вдохновляетесь? 

— Сейчас — нашим с вами разговором. Завтра, не знаю, — футбольным матчем, послезавтра — еще чем-то. Жизнью! 

— Что вы читаете? Современную литературу? 

— Нет, я читаю много публицистики. И перечитываю классику, если честно. Потому что из современного я ничего не понимаю… 

— Из прозы или поэзии?

— Поэзия есть интересная, ее я читаю. Серьезной прозы мне не попадалось, а все эти «стрелялки» не слишком интересуют, романы — женские и мужские — тоже. Фантастику всю уже прочитал, скажем, Гаррисона и Саймака. Поэтому возвращаюсь к вечному. Не могу сказать, что перечитываю Достоевского, нет. Одного раза мне было достаточно. А вот Чехова — с удовольствием, или Куприна, особенно когда надо язык свой вспомнить, как-то его обогатить. Ведь сегодняшний язык — это катастрофа! Например, никто не употребляет красивое русское слово «забавный», все говорят «прикольный». Поэтому классика была и остается эталоном. Например, «Путешествие Гулливера» — потому что в этом произведении великого Джонатана Свифта с каждым разом находишь все новые вещи, которых не замечал раньше. 

— Вы читаете много публицистики, потому что вас волнует ситуация в стране? — Не только. Например, сейчас я снимаю в Москве квартиру в Доме на набережной, а недавно вышла очень хорошая книжка под названием «Домовая книга эпохи». Автор — историк, который взял домовую книгу этого знаменитого дома и изучил ее — причем каждую квартиру. После прочтения «Домовой книги» начинаешь смотреть иначе на то, что происходило в стране, через призму жизней жильцов дома. — Многие считают, что история повторяется, и что, возможно, нас с вами снова ждет диктатура и тотальный контроль… 

— Не будет больше 37-го года — мир не допустит. Сегодня надо бояться другого — Америки. И не потому, что она плохая — я ее очень люблю. Но американцы позволяют себе жуткие вещи. Штаты сравняли с землей вполне благополучные страны, которые нормально жили. И если мне кто-то скажет, что это правильно — то повергнет меня в глубокое недоумение. Я согласен с Владимиром Владимировичем Путиным, — хотя у меня и к нему тоже есть вопросы — который, так же, как и я, отказывается понимать внешнюю политику США. Вся планета, весь мир не понимает!

— То есть настроения «пора валить», которое так популярно среди интеллигенции, вы не поддерживаете? — Знаете, по-разному бывает. Но я всегда задаю себе один вопрос: «А кто останется?» Есть стихотворение Евгения Евтушенко, где рефреном звучат строчки: «Я родину свою люблю, а государство — ненавижу». 

Это — моя родина, поэтому валить я никуда не собираюсь. А люди пусть сами решают, как жить, пусть сами выбирают, где им теплее и лучше. 

— Вернемся к творчеству. Какие у вас планы?

 — Впереди — концерты в Москве. Столичные концерты всегда важны, как ни крути, потому что на этой волне ты сможешь работать по всей стране. И если провалишь — потом на гастролях будет очень трудно. 

— Как вы можете провалить концерты? Это же нереально! 

— Провалить концерт — значит выступить ниже своего уровня. Я — артист и не имею на это права. Но, если я даже на одну секунду забуду, что их можно провалить, — то уже буду не артистом, а «звездуном». У нас «звездунов» и «звездуний» — как грязи, куда ни плюнь — попадешь в звезду. А вот артисты — наперечет. И я — артист, причем мне бы очень хотелось позиционировать себя именно так — Артист с большой буквы. 

— Что ждет зрителей на ваших концертах? 

— В этом году будет достаточно интересно, поскольку я собираюсь презентовать порядка восьми новых песен. И должен сказать, что сделать это в одной программе — непросто. Я ухожу от блатной музыки, мне уже неинтересна навязшая в зубах уголовная тематика, которая из хорошей лирики превратилась в дешевый блатняк. Мне также малоинтересен китчевый фольклор — все вдруг стали казаками, а, между тем, когда-то меня за казачьи песни высылали из городов с «волчьим билетом». Сегодня же все с лампасами. У меня включается юношеский негативизм и я автоматически ухожу от трендов и веяний. 

К примеру, когда в СССР были ВИА (вокально-инструментальные ансамбли. — Прим. ред.), я ушел в «гоп-стоп». А когда сегодня стало очень много «гоп-стопа» — я ухожу в другую нишу. — О чем будете петь? — О вечном. Я ничего нового не придумываю: любовь, ненависть, страх, злость, счастье, радость и так далее. Все, чем мы с вами живем, — это было, есть и всегда будет. 

— А новая пластинка будет? 

— Конечно. У меня давно не было сольных дисков, а сейчас материала набралось уже на два. В один из них войдут все новые песни, которые покажу на концерте в Москве. Диск будет называться «Метафизика». Надо найти время, засесть в студии и записать его, сделаю это, скорее всего, зимой, а альбом выпустим к лету. Продолжение интервью читайте здесь. 

Беседовала Татьяна Цветкова Фото: пресс-служба «Радио Шансон»