7 июня Александр Маршал отмечает день рождения, мы поздравляем артиста! 

— Александр, вы записываете альбом песен на стихи Роберта Рождественского. Как обстоят дела? 

— Несколько песен я уже записал, на остальные пока не хватает времени. Хочу выпустить диск, чтобы напомнить людям об этом талантливом поэте. Молодежь же вообще не знает, кто это. Да и те, кто знаком с его творчеством, откроют для себя нового Рождественского. В сборнике, который мне подарила Катя Рождественская, есть не только неизвестные стихи, но и его воспоминания, заметки, мысли. Он пишет, что ему очень стыдно за свое прошлое, за свою юность, когда он восхвалял партию и правительство. В этом сборнике есть стихи про НКВД, есть стихи про нашу жизнь в советское время, есть про путч. И все это настолько точно сказано, настолько прямо! Он пишет и о том, как выдворяли из страны поэтов, писателей… Уезжали из моей страны таланты, Увозя достоинство свое. Кое-кто, откушав лагерной баланды, А другие — за неделю до нее. 

— Вы ведь и сами прожили в Америке пять лет, вернувшись, говорили, что там на самом деле нет свободы. Это так? 

— Да, я думаю, что коммунисты в советское время мечтали о таком «колпаке», который существует сейчас в США. Например, водительское удостоверение — на одной стороне твое фото, а на другой черные полоски и в них закодирована вся личная информация, никто даже не знает в каком объеме. То есть любой полицейский может ее считать и узнать о тебе вообще все.

 — Откуда же миф о свободной Америке? 

— Это надумано. В России сейчас гораздо больше свободы. В США многие живут в долг, берут в кредит и дома, и машины. У нас сейчас, к сожалению, начинается то же самое. И это может привести к трагедии, если человек потеряет работу, например, во время кризиса… У меня был приятель-американец, он работал в одном из крупных банков, занимал высокий пост, всегда улыбался. Потом банк обанкротился, приятель никуда не смог устроиться и в итоге повесился. За этой американской улыбкой скрывается много проблем. Просто там не принято это показывать, люди все держат в себе — не то, что у нас в стране. 

— Вы же, кстати, участвовали в записи новой версии российского гимна. Расскажите, как это было. 

— Да, собрались разные артисты и спели его вместе. Я думаю, такие акции необходимо проводить периодически, через несколько лет гимн, наверное, споют уже более молодые исполнители. Мы утеряли национальную идею — это способ ее найти. Такая у России судьба, мы отличаемся от всего мира — за короткий срок у нас произошли огромные перемены, я думаю, что никакая другая страна мира бы этого не выдержала. 

— Как вы думаете, почему в нашей стране так популярен шансон? 

— Точно не знаю, но я с детства слышал это слово, оно у меня ассоциируется с французскими исполнителями — Эдит Пиаф, Джо Дассеном. Это и есть шансон в моем понимании. Что касается шансона в нашей стране, то есть вещи, которые я просто не приемлю. Иногда слушаю песню и думаю: «Ну, как не стыдно?» Хочется, чтобы в шансоне было как можно больше талантливых исполнителей и поэтов, потому что в этом жанре главное — стих. — Александр, скажите, как вам удается быть таким мультиформатным музыкантом? Вы и жанровые песни поете, и на эстраде выступаете, и в рок-группе были… 

— Я счастлив, что господь дал мне голос, и я могу петь в разных стилях. В «Парке Горького» были незабываемые дни, но это был огромный труд и испытание — пока я нашел позицию, которая необходима для такого высокого, рокового пения, я и голос срывал, и кровь горлом шла. А сейчас с удовольствием пою тихие, спокойные песни, это меня греет. Наверное, это зависит от возраста, но я уже не вижу себя в роли лидера рок-группы. 

— То есть снова записывать что-то с «Парком Горького» не планируете? 

— Нет. Когда был концерт по поводу двадцатипятилетия группы, я открыл его, вспомнил молодость. Но это тяжело, особенно, гастрольные туры. Я считаю, что рок-музыка — удел молодых, этот стиль не очень подходит людям в возрасте. Смешно смотреть, когда на сцену выходят мои сверстники, людям за пятьдесят, а они до сих пор носят длинные волосы и куртки-косухи, которые уже не сходятся на животе… 

— К вопросу о возрасте. Вы как-то говорили, что артист ни в коем случае не должен взрослеть. Почему? — Потому что сцена этого не терпит, теряется драйв. Вот, например, Иосиф Кобзон  — он стоит за кулисами, шутит, улыбается, несмотря на то, что у него серьезные проблемы со здоровьем. Потом выходит на сцену с горящими глазами и поет. Если этого нет — лучше и не выступать. — Случалось ли так, что вы выступали, несмотря на какие-то личные проблемы? 

— Однажды у меня должен был состояться концерт в Сыктывкаре, а накануне застрелился мой хороший друг, осталось двое детей, трагическая история. Мы его похоронили и на поминках напились — потому что в голове это все не укладывалось. Утром меня загрузили в самолет, я прилетел и отыграл концерт — пел три часа вместо двух. Понятно, в газетах потом написали, что я был уставший, но я же не буду всем рассказывать, что произошло.

— А отменять концерты приходилось? 

— Да, в 2001 году. 29 ноября я собирался лететь на гастроли, в 5 утра позвонила моя сестра и сказала, что папа умер. Конечно, я все отменил. Но я знаю артистов, которые не отменяют несмотря ни на что. 

— Некоторые артисты признаются, что с возрастом стали нравится себе больше. У вас есть такое ощущение? 

— Наверное, со временем люди больше нравятся себе внутренне, и это отражается на внешности. Потому что появляется опыт, понимание, что некоторые поступки, которые ты совершал в двадцать лет, сейчас бы ни за что не повторил. Я наблюдаю за своим сыном, которому шестнадцать лет, он мастер спорта по плаванию. Я с ним беседую иногда, говорю: «Темыч, ты подожди, не торопись. Поверь, настанет день, когда тебе будет стыдно за то, что ты сотворил». 

— Думаете, есть смысл все это говорить? Ведь каждый учится на своих ошибках. 

— Есть, конечно. Мне отец много всего подсказывал, он был летчиком-инструктором — учил курсантов летать и воспитывал их своим примером. Для меня отец тоже был очень серьезным учителем, он садился и говорил: «Давай разберем ситуацию, ты сделал так и так, в результате пострадал один человек, другой и третий. А ведь ты даже этого не заметил». Он был мудрым человеком, прекрасным оратором — мог на собрании выступить так, что все люди удивлялись. 

— Вы в одном интервью сказали: «Все то, что происходит часто, надоедает очень быстро». Как же вам удается так долго заниматься музыкой? 

— Музыка — это ведь не занятие, а призвание. Нечто такое, что тебя не отпускает никогда, это то, что я впитал в себя с детства. Я любил слушать всевозможную музыку — правда, в то время, в основном, звучали песни о партии или классика, но потом я услышал «Битлз» и остальных. Где бы я ни был — в летном училище, в армии — везде сколачивал группу. Если не получалось — находил второго гитариста, мы устраивали концерты, пели. Для меня гитара и музыка — не просто хобби или работа, это часть моей жизни. Я себя по-другому не представляю. Я мог бы окончить училище, стать офицером, но я этого не сделал, потому что уже тогда бессознательно стремился на сцену. Иногда я из-за этого страдал, и с занятий уходил, и на гауптвахте сидел, но музыка всегда была во мне. 

— Как же быть с семьей, если все надоедает, а музыка — главное? 

— Ну, моя жена знала, что выходит замуж за музыканта, это было девятнадцать лет назад. Она прекрасно понимает, что для меня важно в жизни. 

— Кстати, какие женщины нравятся Александру Маршалу? 

— Красивые. (Смеется) Но, вообще, с возрастом меня все больше привлекают женщины умные, с которыми можно пообщаться, обсудить что-нибудь. 

Мне нравится, когда женщина — интересный собеседник. 

Беседовала Ирина Федотова Фото: пресс-служба «Радио Шансон»