26 августа исполняется 66 лет одному из самых тонких и лиричных музыкантов — Александру Кальянову. На сцену его буквально вытолкнули — и сделала это Алла Пугачева.

Сам же Александр Иванович всегда мечтал о другом — стать радиоинженером. По крайней мере, именно для этого он в свое время пошел учиться в Таганрогский радиотехнический институт. 

— Александр, так вы лирик или физик? 

— И лирик, и физик. Ведь, окончив Радиотехнический институт в Таганроге, я стал в итоге заниматься разработкой электромузыкальных инструментов. Произошло это, правда, не сразу. После учебы в вузе меня распределили на военный завод, где я изготовлял передатчики на лампах для танков.

 — Вы что, невыездной? 

— Нет. Все это давно было! К тому же через полгода я с того военного завода благополучно сбежал. Скучно и занудно, знаете ли, работать на строгом режимном предприятии. Ушел я из него на завод полупроводниковых приборов, где делали транзисторы. На том заводе был маленький отдел, который занимался разработкой электромузыкальных инструментов. Вот в нем-то я и трудился. Однако и там я навечно не задержался. Проработав семь лет, пустился в бега – стал работать звукорежиссером с группой «Шестеро молодых». Музыку я всегда любил.

 — Во время работы с этой музыкальной командой и произошла ваша встреча с Владимиром Высоцким? 

— Верно. Ровно через три месяца группа приняла участие в выступлениях Владимира Семеновича в Казани – аккомпанировала ему. Высоцкий тогда дал в общей сложности там тридцать концертов. Особо в те времена ему , как известно, выступать не позволяли. Но руководитель Татарстана был сам себе голова. Решил – и пригласил Высоцкого. Я как звукорежиссер достаточно много общался с Владимиром Семеновичем, заходил к нему пить чай. Перед выходом на сцену он непременно выпивал коньяк «три звезды» - граммов пятьдесят, хорошо разбавленных чаем. «Для горла самое милое дело», - объяснял мне Высоцкий. 

В день мы отрабатывали по пять-шесть концертов. Ажиотаж был невероятный. Люди висели на люстрах! Каждое его выступление длилось минут 20-30. Причем песни каждый раз он исполнял разные. Но начинал всегда с одной: «На братских могилах не ставят крестов…». 

— После той встречи с Высоцким вы и решили запеть сами? 

— Нет. Вообще Высоцкого я слушал, когда еще учился в институте на первом курсе, когда он еще исполнял, главным образом, не свои песни. Уже тогда я понимал: Владимир Семенович - невероятный человек. 

— Ну, а та встреча с мэтром в Казани оказала на вас какое-то влияние? 

— Безусловно. Я понял, что самое главное в песне это то, о чем ты поешь, - стихи, поэзия. Важно, насколько ты пропускаешь их через себя и насколько можешь все это донести людям. И еще я понял: когда ты что-то делаешь, не думай, понравится это кому-нибудь или нет, станет песня шлягером или нет. В первую очередь, то, что ты делаешь, должно «заводить» тебя самого. Лишь в этом случае есть шанс, что это понравится и другим. 

— Александр, в 1984 вы основали первую в стране частную звукозаписывающую студия – подпольно, что ли? — Нет. Сейчас расскажу. В 1983 году я пришел работать в качестве звукорежиссера к Алле Борисовне Пугачевой. А через полгода на ее концертной аппаратуре сделал студию и начал записывать разные песни. Когда Алла узнала об этом, купила великолепный многоканальный магнитофон, после чего моя студия приобрела, скажем так, профессиональную репутацию. Частной же она стала лишь в конце 80-х. Несмотря на то, что перестройка уже была в разгаре, сделать это было очень трудно. Но я был знаком тогда с Джуной – она, как известно, входила во все кабинеты, и, в частности, к Лужкову. Одним словом, мы подписали документы и открыли этот кооператив. Первыми записали группу «Наутилус Помпилиус». 

Выпустили диск с их хитами – «Скованные одной цепью», «Гудбай, Америка», «Я хочу быть с тобой»… На нас обратила внимание всемогущая компания «Мелодия» и даже пригласила меня к себе работать, предлагая отдельную студию. 

— Ваша студия сегодня существует? 

— Да, «Студия Кальянова» по-прежнему существует. Но руководит ею сейчас мой сын Александр. Ему 37 лет, он окончил Гнесинку по классу саксофона. Записывает сын на студии сегодня в основном начинающих исполнителей - молодых и талантливых.

 — Внук Степан уже поет? 

— Нет еще, ему всего лишь пять лет. 

— Но как же все-таки вы сами запели? — Сподвиг меня на это Игорь Николаев, мой очень близкий друг. Сам я, скажу честно, никогда не собирался петь, как, впрочем, и он. Но однажды Игорь сказал мне: «Саш, мне нравится тембр твоего голоса. Знаешь, есть несколько песен для тебя. Давай-ка попробуем их спеть». И мы спели. Одной из них была песня «Жена-жена». Нас послушала Пугачева и ей тоже понравилось. 

И понравилось до такой степени, что Алла Борисовна решила: я должен петь! И вот в 1988 году в городе Томске, на концерте Пугачевой, когда я, как обычно, сидел за звукорежиссерским пультом, они с Игорем решили надо мной подшутить - как на капустнике. Вдруг, в самом конце выступления, когда все вышли на поклон, Пугачева весело так говорит: «А сейчас споет мой друг - Александр Кальянов. Впрочем, он мне больше, чем друг. Он мой… собутыльник». 

Объявить-то она объявила, но я понимал, что на сцену не выйду ни за что. Игорь Николаев тем временем садится за рояль. А мой напарник Витя Иванов, сидящий рядом, подсовывает мне микрофон. Люди смотрят на меня. Мне ничего не оставалось делать – и я пробубнил песню: «Живем мы недолго, давайте любить и радовать дружбой друг друга….» 

Как только спел, в зале наступила жуткая тишина - ни свиста, ни аплодисментов. Ничего. Все сидят. И Пугачева говорит: «Тихонько выходим». Вот так. Я ничего Алле не сказал. Позже мы встретились у нее в номере, она попросила зайти: мы жахнули водки и рассмеялись! 

— С того дня и началась ваша карьера певца? 

— Ничего подобного. Я по-прежнему не собирался выходить на сцену. И случившееся в Томске воспринял исключительно как шутку. А через семь-восемь месяцев наступили Рождественские встречи. Алла начала отбирать программу. И вновь мне предложила: «Ну, что, Кальяша, споешь?» Я говорю, что нет. Она: «А чего?» 

Первой в голову пришла простая отговорка: «Там все во фраках выступают, а у меня ничего нет». Дело, конечно, было не в одежде. У меня на самом деле были свои комплексы – я прихрамываю, да и вообще никогда не примерял на себя шапку артиста…

Какой я артист? Артист должен быть красавец – танцует, прыгает. Я, к слову, до сих пор так думаю. Но Алла тогда не унималась: «А в чем ты готов выступать?» Я отвечаю: «В джинсовом костюме». Был у меня такой - затрапезный, «сваренный» у нас в стране. 

Но Пугачеву это не смутило, и она меня так и выпустила. Я спел: «Ты танцуешь, а юбка летает…». 

— А дальше? 

— А дальше разошелся альбом. Хотя там не было моей фамилии, а была упомянута лишь группа «Рецитал», потому что они мне аккомпанировали. А вскоре наступил момент, когда Алла сказала: «Конечно, Саш, мне было бы хорошо, если бы ты со мной работал звукорежиссером до пенсии. Но я не могу тебя держать. 

Я тебя отпускаю. Ты нужен своим слушателям. К тому же тебе нравится петь эти песни – попробуй. И поэтому с Богом». Это был год 89-90-й. То есть Пугачева меня буквально, извиняюсь, выперла на сцену. 

Мне стали звонить по поводу гастролей, и я начал готовить свою программу. — Прошлая работа в качестве звукорежиссера помогает вам сегодня как певцу? — Конечно. Сидя за пультом, я многое понял, чего не может понять артист, который на сцене. 

Ведь звукорежиссер - самый профессиональный слушатель. Он находится в зале, среди зрителей. И я всегда буквально кожей ощущал реакцию зрителей на того или иного артиста. 

Чувствовал, что людям действительно нравится, а что нет. 

Автор: Серго КУХИАНИДЗЕ, специальный корреспондент портала radioshanson.fm 

Фото: пресс-служба «Радио Шансон» и пресс-служба Александра Кальянова